Кн. Голицыну повелевает быть с войском своим к Ковну и уведомляет, что идет вслед за Красовым.
Гвардии подполковнику Долгорукому, чтобы он с виленских жидов доправил штрафу 20 000 ефимков за то, что обещались от себя посылать шпионов и солгали; и взять под стражу 40 или 50 лучших, пока не заплатят.
Карл бежал к Очакову, но его туда не впустили; русские его преследовали живо: 1) Переяславский полковник Томора (Тамара?) первый нагнал его, взял в плен генерал-аудитора, генерал-кригс-комиссара, трех офицеров и 60 рядовых. 2) В Велиже взято 8, убито 30. 3) Бригадир Кропотов убил до 200 и взял 260 (в том числе генерал-аудитора). 4) Генерал-майор Волконский догнал короля при Днестре. Король успел переправиться с малым числом и остальные 200 человек были убиты, в плен взяты 4 офицера и 209 рядовых, многие перетонули. Король приехал в Бендоры. Паша принял его с пушечной пальбою. На другой день король послал в Константинополь Неугебауера.
23 сентября Петр прибыл в Варшаву. Паны и между ими великий канцлер князь Радзивилл и епископ луцкий приняли его пушечною пальбою. Петр остановился в доме маршала Белинского до ночи; ночевал на реке, 24-го утром в сопровождении польских вельмож отправился в Торунь.
26-го за полмили от сего города встретил его Август на двух прамах. Король при встрече с царем смутился и изменился в голосе и в лице.
Петр, поздравляя его, сказал ему, что прошедшего поминать не должно, что он знает, что за необходимость заставила короля поступить вопреки собственной пользы; но между тем Петр имел на себе ту самую шпагу, которую Август подарил Карлу XII. Оба государя обедали вместе на реке и въехали в Торунь верхами при пушечной пальбе. Всё войско саксонское и мещанское стояло под ружьем. Петр до пятого часа ночи пировал у короля; король, его министры и генерал с драбантами проводили его до дома, где король, дождавшись его выхода, кричал ему виват.
28 сентября в день Левенгауптской баталии король обедал у Петра, пили за здравие обоих государей при пушечной пальбе из крепости и стрельбе выстроенного войска.
29-го и 30-го Петр и король занялись возобновлением союза, нарушенного Алт-Ранстадским трактатом. В Торунь приехал и датский посланник барон фон Ранцов с поздравлениями и предложениями к заключению настоящего и общего союза. Петр повелел российскому министру при датском дворе князю Долгорукому заключить оный. В Торуне сверх сего заключен общий оборонительный трактат с королями прусским, польским и датским, после чего Петр и Август объявили Регенсбургскому имперскому собранию, что ежели дозволено будет шведскому войску над союзниками учинить военное действие или вступить обратно в Польшу, то Петр по праву войны будет гнать неприятеля повсюду, где только его найдет, и требовал гарантии всей империи.
Петр писал Апраксину, чтоб он и датский посланник дожидались его в Петербурге; жалеет, что дела задержали его в Польше и что время для взятия Ревеля прошло; повелевает оному одну блокаду (без артиллерии) и подводы распустить и проч., что бригадир Кропотов при местечке Чернявцах на остальных шведов напал (между ими и 500 запорожцев), побил их и перетопил в Пруте и проч.
Поляки, противники Августа, прибегнули к ходатайству Петра. Тогда же прибыл к Августу и турецкий посол с поздравлениями и с уверениями в дружбе и в добром соседстве.
10-го октября Петр отправился Вислою в Мариенвердер для свидания с прусским королем. Август провожал его 8 миль, до саксонского лагеря. Петр осмотрел войско и экзерсиции. Тут принял он бобруйского старосту Сапегу, главного мятежника, прибегнувшего к его заступлению. Он приехал по повелению Петра, обнадежив его прощением Августа. Таким образом Петр примирил короля со всеми его подданными.
14-го октября Петр поехал рекою же, от Мариенвердера с полумили, 15-го на берегу Вислы встретил его король; оба с торжеством въехали в город в одной карете и остановились в том же доме. Они обедали за церемониальным столом. На третий день заключил и четвертый союз.
19-го оба государя обедали у Меншикова. Граф Дона в своих записках говорит: «Je n’ai jamais vu boire plus de vin de Hongrie» <*> и рассказывает анекдот о Рене: «Rönne, Rönne, mon ami! Dans un autre pays tu ne te verrais pas de si tôt une excellence» <**>. Петр подарил Фридерику шпагу, которую носил он под Полтавою, и, несмотря на то, что она была тяжела, длинна и неловка, король во всё время носил ее на себе. Петр на пирах умел себя воздерживать. Дона при сем случае выпросил прощение за своего родственника (мнимого бранденбургского посланника, - смотри выше). Петр приказал присоветовать ему не вмешиваться более в политические сплетни, за которые впредь ему так дешево не отделаться. «Votre majesté, s’il y revient, peut lui faire donner le knout» <***>. Петр заметил, что кнут слишком тяжкое наказание, и хотел дать почувствовать, что в России за всё про всё кнутом не дерут. Дона говорит о умеренности и благопристойности Петра и проч.
На сем обеде король пожаловал Меншикову свой орден и предложил о сочетании царевны Анны Иоанновны с герцогом курляндским, на что Петр и соизволил.
В Мариенвердере прибыл к Петру Флеминг, и по молчанию его Петр догадался о причине его приезда и сказал ему не обинуясь, что, быв оставлен всеми своими союзниками в самую опасную минуту, не обязан он исполнять условия трактата, ими же нарушенного, и что завоевания, им одним совершенные, ни с кем делить он не намерен, а всего менее с Августом и республикою. Дело шло о обещании Петра возвратить Польше лифляндские города, некогда ей принадлежавшие.
Петр меж тем предписал генерал-майору Ностицу выбить шведский гарнизон из Эльбинга и город занять, а Меншикову расположиться на границе венгерской на зиму.
23 октября Петр отправился к Риге сухим путем. Вперед для угощения на станциях отправлен чрезвычайный посланник Кейзерлинг, два майора и комиссар. Петр поехал на Прешмарк, Бартенштейн, Отнюргенцы, Инстербург.
29 октября Петр прибыл на польскую границу, где свирепствовала моровая язва, почему Петр принужден был делать большие объезды. С дороги писал он к русским начальникам о предосторожности противу язвы и легкомыслия поляков (письмо Петра к Ушакову 6 октября); об отправлении пленных к Серпухову (для торжественного въезда в Москву и проч. и проч.).
6 ноября Петр прибыл в Митаву. Чины Курляндии встретили его за городом, дворянство и городские бурмистры все верхами. Петр въехал в город верхом.
9-го ноября прибыл он под Ригу, в лагерь Шереметева. Около города все укрепленные посты были заняты: крепость же Кобер-шанец на западном берегу Двины была укреплена снова (шведы хотели было при его приближении оную разорить, но не успели) и названа Питер-шанец.
Петр осмотрел всё, 11-го ноября при себе велел поставить мортиры на кетели, и сам бросил первые три бомбы, первая упала на кирку св. Петра, другая на болверк, третья в купеческий дом, потом с Шереметевым, с польским сенатором, троцким воеводой Огинским осматривал крепости; при проезде его мимо ветряных мельниц шведы выстрелили по нем из пушек. Петр повелел держать город в тесной осаде, а иначе его не добывать, потому что время уже позднее, что гарнизон велик, а крепость способна к сильной обороне, и что спешить нечего, ибо нет ни малой опасности от шведов, а помощи быть неоткуда. Потом Петр отправился в Петербург, заезжая во все завоеванные города, и везде установил порядок.
Шереметев поручил осаду Репнину с 7000 войска, а сам на зиму расположился в Митаве. В декабре уехал он в Москву.
23 ноября Петр прибыл в Петербург и занялся гражданскими делами.
В погребение странных и пришельцев заложил он церковь св. Самсона и повелел другую заложить и в Полтаве во имя Петра и Павла и того ж Самсона. Он дал указ о поспешении строений городских и увеселительных своих домов и садов; а знатному дворянству о каменных домах по плану, также и пристаней и магазинов на островах С.-Петербургском и Котлине. Он своими руками заложил 54-пушечный корабль «Полтава» и 7-го декабря поехал в Москву дождаться Меншикова в селе Коломенском, также и поляков и пленных; учредил порядок торжественного въезда наподобие римских триумфов и 21-го вошел в Москву при пушечной пальбе, колокольном звоне, барабанном бое, военной музыке и восклицании наконец с ним примиренного народа: здравствуй, государь, отец наш!
18 декабря родилась царевна Елизавета Петровна.
Указы 1709 года
- В сем же году изданы российская генеральная карта (Фишером) и специальные: 1) окольность Архангельска с островом Соловецким, 2) окольность Астрахани с устьем Волги, 3) окольность Азова и другие, посвященные его величеству фон Кейленом («Ежемесячные Академические сочинения»).
- О чистоте улиц, о мостовой, о избрании на то десятских.
- О определении двух перемен работников к петербургскому городовому строению по 20 000 человек.
- О пятом рекрутском наборе с 20 дворов по одному.
- О исполнении духовной Флереза, хотя и не у крепостных дел писанной, ибо то учинено по неведению закона.
- О вычете с писцов за прогульные дни по гривне на день.
- Об отдаче на оброк покидных, пустых и отысканных земель.
- О сборе с ульев и проч.
<*> «Je n’ai jamais vu boire plus de vin de Hongrie» — Я никогда еще не видел, чтобы пили столько венгерского. (Франц.)
<**> «Rönne, Rönne, mon ami! Dans un autre pays tu ne te verrais pas de si tôt une excellence» — Ренн, Ренн, друг мой. В другой стране ты не стал бы так скоро превосходительством. (Франц.)
<***> «Votre majesté, s’il y revient, peut lui faire donner le knout» — Ваше величество, если он примется за прежнее, может приказать наказать его кнутом. (Франц.) |